Опасный роман - Страница 16

В гостиной наступила долгая тишина. Лили смотрела на огонь и вспоминала маму.

Строгую, чопорную, никогда не улыбавшуюся маму. Похоже, рождение ребенка вне брака было ее единственным за всю жизнь грехом, но Сьюзан Норвуд считала себя обязанной искупить его во что бы то ни стало.

Всю жизнь она работала, всю жизнь воспитывала Лили, больше всего боясь ее «импульсивности». Теперь понятно почему.

Понятно и то, почему в их доме никогда не было ни единого мужчины. Все особи мужского пола напоминали Сьюзан Норвуд о ее грехопадении.

Странно и нелепо, боже мой, как все странно и нелепо… Даже маленький сонный Шропшир, склонный к сплетням, ханжеству и осуждению всего «неприличного», простил Сьюзан Норвуд. Сколько Лили себя помнила, ее мать всегда называли «миссис» и никогда не шушукались за ее спиной. А вот сама она себя так и не простила. А заодно и Лили.

Ее отец — преступник и миллионер.

Лили подняла голову. Оба мужчины смотрели на нее, но с разным выражением лица. Раш — сочувствующе, мягко, успокаивающе. Фергюсон — насмешливо, холодно, с отстраненным интересом.

Понятно почему, вдруг отчетливо осознала Лили, и ее щеки вспыхнули болезненным румянцем. С точки зрения Дона Фергюсона, она сейчас мысленно подсчитывает, сколько денег ей может отвалиться от новоявленного папаши. Он и сам такой, Фергюсон, выдаивающий деньги из своего благородного друга в память о якобы героическом прошлом.

Раш другой. Он прекрасно понимает, какое смятение чувств сейчас овладело Лили. Он сочувствует ей и готов прийти на помощь…

Она вздохнула и спокойно произнесла:

— Я хочу его увидеть.

— Ты уверена, Лили? Возможно, мы несколько погорячились, так рьяно называя вещи своими именами…

— Ты имеешь в виду, не противно ли моим моральным устоям и основам видеться с преступником? Судя по лицу мистера Фергюсона, он-то в этом не сомневается. Вот что я вам скажу. Я увижусь с моим отцом, потому что именно для этого я сюда и прилетела. Я посмотрю на человека, о котором я никогда ничего не знала и всю жизнь хотела узнать. Я закрою эту страницу моей жизни и уеду домой. Не думаю, что смогу жить, как прежде, но и новую жизнь в лоне семьи новообретенного родителя начинать не собираюсь. Деньги его мне не нужны.

— Лили, ты вполне законно заслужила эти деньги и…

— О, какое благородство! Я всегда знал, что девушки из метрополии лучше и чище ангелов. Джерри, старик, все дело в том, что миллионы нажиты нечестным путем. Мисс Норвуд просто не может осквернить свои руки прикосновением к ним.

— А вас это удивляет, мистер Фергюсон? О да, разумеется. Для вас деньги не пахнут. Что ж, в этой точке зрения нет ничего плохого. Вопрос только в том, есть ли в ней что-то хорошее.

— Да где уж нам, со свиным-то рылом! Мы уж как-нибудь так, по-простому. В колледжах не обучались…

— И очень напрасно! Вам это явно не повредило бы!

— Пожалуйста! Прекратите оба эту детскую ссору!

Лили осеклась, как и всегда при звуке этого: чарующего голоса, и смущенно посмотрела на Раша. Он сидел, неловко подавшись вперед в своем кресле, и сердито смотрел на Дона. Сам мистер Фергюсон ответил на этот взгляд презрительным фырканьем, залпом опрокинул в себя коньяк и решительно направился к двери.

— Пойду низринусь в грязь, где мне самое место. Продолжайте разыгрывать пьесу про благородных, коли вам охота. Только вот что я вам скажу, мисс Норвуд: ежели вам неймется посмотреть на папеньку долгим и проникновенным взглядом, чтобы он устыдился и немедленно раздал все неправедные деньги неимущим, то вы зря потратите время. Дункан Малкехи вполне конкретен и до ужаса практичен. В его деньгах не больше грязи, чем в любом капитале любого другого толстосума. Я не предлагаю вам алчно претендовать на наследство, просто глупо отказываться от того, что лично вы не украли, не сперли и не стибрили, а вполне честно заслужили самим фактом своего рождения. В конце концов, можете взять деньги и потратить их на благотворительность. Это единственный, кстати, шанс осчастливить неимущих.

Он уже был в дверях, высокий, хищный, злой, как сам дьявол, и Лили испытала сильнейшее желание запустить ему вслед подушкой, но тут Дон Фергюсон выпустил последний залп:

— И вообще, кто вам сказал, что старый Малкехи собирается вам хоть что-то отдать?

С этими словами невыносимый тип удалился в ночь, оставив Лили и Раша в некотором изумлении.

После довольно долгой паузы Раш протянул:

— Дон прекрасный человек, но характер у него не сахар. К тому же он недолюбливает Дункана. Лили, ты сильно расстроилась?

Лили встала и в волнении прошлась перед камином, совершенно не обрашая внимания на то, что спасительный шарфик остался на диване.

— Расстроилась? Это неправильное определение, Джереми. Я взволнована. Ошарашена. Сбита с толку. Готова на все — но понятия не имею, что именно должна делать. Я всю жизнь прожила в тихом Шропшире, проработала в библиотеке, самым захватывающим приключением за последние десять лет был в наших краях уход жены священника к молодому юристу. Тут выясняется, что мой отец жив и здоров, верховодит черным рынком алмазов и мечтает со мной встретиться. Мне кажется, я имею право на некоторое волнение!

Раш рассмеялся, но тут же добавил очень серьезно:

— Я вовсе не хочу тебя обидеть, Лили, и твое волнение более чем объяснимо. Я приму любое твое решение, только и всего. Это — твоя история.

Лили повернулась к Рашу, и у того дух захватило при виде стройной фигурки, словно облитой бледно-зеленым шелком. Огонь камина подсветил рыжеватые волосы Лили, глаза сердито сверкали, и она была настолько хороша, что Раш не мог думать ни о чем другом…